Мы идем по разбитой улице. Под ногами — обломки кирпича, куски железа, обрывки каких-то тряпок. Ноги разъезжаются и вязнут. Вокруг — уже привычный за последние годы пейзаж. Пробитые крыши, разрушенные дома, выбиты и затянуты пленкой окна. Безлюдье. Как говорит офицер Андрей из штаба батальона, который нас сопровождает, в этом селе почти не осталось местных жителей, а те, кто есть, стараются лишний раз не выходить из домов. На одном из огородов рядом с разбитым домом замечаю не срезанную и уже пожелтевшую капусту. Рядом с поваленным забором краснеют ягоды шиповника. Время от времени раздаются выстрелы, слышны далекие очереди, взрывы мин
...Наконец мы спускаемся в один из подвалов. Здесь тепло и даже уютно (насколько может быть уютно на КСП под огнем врага). Командир подразделения Андрей, который держит здесь оборону, гостеприимно предлагает кофе и чай.
— Сегодня с утра опять было жарко. Здесь утренние обстрелы — вместо пожелания доброго утра. До противника на отдельных участках буквально можно докричаться. Вот с утра мы им прокричали: «Слава Украине!», а они нам что-то свое и постреляли, что бодрит лучше кофе...
По нам работают ежедневно и почти круглосуточно из многих видов оружия. Боевики бьют из минометов, крупнокалиберных пулеметов, иногда подъезжает с той стороны БМП и отрабатывает из пушки.
На вопрос, кто сидит в окопах с той стороны, он отвечает:
— С той стороны, скорее всего, смешанные подразделения. Непосредственно в окопах сидят местные сепаратисты, они и стреляют. А вот кураторы и инструкторы, судя по радиоперехватам, — россияне.
Бойцы утверждают, что уровень подготовленности противника вырос, в частности отмечают работу снайперов. Есть изменения и в особенности работы боевиков — они все активнее применяют тактику двойного огня или «зашумления». Выглядит это так: один из видов крупнокалиберного оружия работает, создавая звуковой фон. Под прикрытием звуков этой, часто неприцельной, стрельбы открывают огонь снайперы или АГС.
На днях погиб еще один наш боец. Он находился на «нуле», вел наблюдение за противником в передовом дозоре. В какой-то момент начал работать крупнокалиберный пулемет. Боец вернулся к телефону, чтобы доложить об обстреле, и был убит снайпером. Трудно сказать, видел ли он, куда стреляет, но в амбразуру попал, к сожалению, точно. Несмотря на то, что боец был в полном комплекте защиты, пуля вошла между пластинами со спины. Ранение оказалось несовместимым с жизнью.
Как объясняет Андрей, они различают два вида огня противника. Один — провокационный, чтобы заставить наших бойцов ответить на их огонь и раскрыть свои огневые точки, второй — прицельный, когда бьют четко по наблюдательным пунктам, по амбразурам наблюдателей, по позициям. В этом случае наши докладывают командованию и дают адекватный ответ до тех пор, пока противник не прекращает обстрел.
Во время разговора слышны отдельные выстрелы. Неожиданно раздается глухой удар. Земля под ногами ощутимо вздрагивает, и становится темно — свет гаснет. При этом наши бойцы сохраняют спокойствие.
Вспыхивает фонарик, шипит рация. Командир роты спрашивает:
— Что случилось?
В ответ:
— Один ВОГ с АГС, больше пока ничего.
Через некоторое время появляется свет. В помещение входит боец в грязной куртке и таких же грязных берцах. Грязь свежая — видимо, пришлось полежать, пережидая обстрел.
— Там провод порвало, я его заменил. Сейчас все в порядке.
От кофе он отказывается и идет выполнять свою обычную работу.
Мы с Андреем выходим на улицу. В одном из домов замечаю движение. Там один из местных жителей что-то ремонтирует. Не прекращая работу, он говорит, что пока не стреляют, нужно успеть закончить дело.
Откуда-то раздается блеяние коз. Животные поедают не убранные овощи, грызут голые ветви кустарника, пытаясь сдирать кору на посеченных осколками деревьях. Заметив мое удивление, майор с улыбкой объясняет, что один из местных жителей держит несколько коз. Вскоре появился и сам хозяин животных — худощавый, улыбчивый, в плаще и кепке. Взгляд цепкий, но глаза грустные и воспаленные. Знакомимся. Дядя Коля, как он представился, квартиру в городе оставил дочери, а сам с женой живет здесь.
— Ехать нам некуда. Спасибо военным и волонтерам — привозят еду, что-то сами выращиваем на огороде. Вот — коз держим, молоко пьем.
О войне дядя Коля отзывается сдержанно, но заметно, что эта тема ему неприятна. В ходе разговора выясняется: раньше он думал, что с оккупантом можно как-то договориться, но сейчас понимает — не с кем. Прощаемся. Идем дальше.
Проходим селом. Везде одно и то же — разбитые стекла, обвалившиеся крыши, воронки, груды камней, кирпича, шлакоблоков, и лишь кое-где уцелели окрашенные в яркие цвета стены. Холод, запустение, звуки пулеметных очередей и хлестких одиночных выстрелов. Надсадно гудя, проезжает грузовик, заляпанный грязью по самые окна.
Движемся дальше на один из передовых ВОПов. Его регулярно обстреливают с незначительными перерывами. Им командует молодой солдат с отпущеной для солидности бородкой. Он представляется Александром. Опорник оборудован со всем возможным комфортом. Ограждения и стены традиционно выложены темно-зелеными ящиками из-под снарядов, набитыми землей. У входа стоят два прогоревших «цинка»: судя по количеству углей, их активно используют в качестве конфорки. Поле вспахано воронками, деревья вокруг иссечены пулями и осколками.
В образцовом порядке в самодельной пирамиде из тех же снарядных ящиков составлено стрелковое оружие, рядом — бронежилеты, каски. Все под рукой. В углу что-то шипит на сковородке, под которой трепещет желтовато-синее пламя. Над ней колдует боец, которого называют дедом Сергеем.
Дед готовит картофельные драники. На вопрос, как часто удается спокойно кулинарить, с улыбкой отвечает:
— Когда спокойно — готовим борщ, суп, мясо жарим. Я тут не штатный повар, но у меня это получается лучше всех.
Командир пробует дерун и говорит:
— Вкусно, как дома.
Мы спускаемся в траншею. Она глубокая, выкопанная по всем инженерным правилам, извилистая. Идем чуть боком. Брустверы укреплены мешками с землей, наблюдательные и пулеметные гнезда с бойницами прикрываются специальными заслонками.
В одном из таких гнезд установлен... пулемет «Максим». Ветеран свежеокрашен, в камуфляже. Установлен он почти под потолком, и к нему пристроена специальная полка вроде вагонной.
Саша объясняет:
— Я люблю удобство, поэтому за пулеметом обычно лежу. Боевики часто бьют для того, чтобы мы раскрыли все наши огневые средства. Даже танк как-то выехал по нам поработать — у них своеобразное понимание перемирия. Мы отвечаем только с разрешения командования и принуждаем их к тишине. Одним словом — держимся.
Замечаю еще одного бойца, он ведет наблюдение через «трубу разведчика», не выставляя голову за бруствер.
— Сегодня, на удивление, уже два часа тихо. Видимо, ОБСЕ работает.
Прощаемся и договариваемся встретиться после победы.
Вечереет. Прошел еще один день войны...
Александр ШУЛЬМАН, «Народная армия»
