К одной из наших позиций, которую уже более года удерживают бойцы подразделения, приданного бригаде имени Черных Запорожцев, неподалеку Ясиноватской развязки мы идем через лес. Утренний осенний лес обычно полон разнообразным звучанием: шумят кронами деревья, кое-где крикнет птица или пробежит какое-то зверье. Лес, по которому я иду, глядя в затянутую камуфлированной курткой спину сопровождающего бойца, почти мертв. Некоторые деревья буквально срезаны на высоте примерно двойного роста человека. Торчат высохшие расщепленные вверху стволы. Время от времени встречаются полностью выгоревшие участки земли и старые окопы, уже начавшие оползать, размытые дождями и талой водой. Мы несколько раз меняем направление движения, переходя с тропинки на тропинку. Двигаемся, ориентируясь по известным только этому бойцу «вешкам». Кое-где вдоль тропы от ствола к стволу тянется колючая проволока: здесь заминировано. Этим, собственно, и объясняется лесная тишина: животные, наученные горьким опытом «съема» растяжек и сигнальных мин, давно ушли в более спокойные места. Единственные громкие звуки здесь - выстрелы и взрывы. До Ясиноватской развязки отсюда несколько сотен метров. По одну сторону дороги наши позиции, дорога - нейтральная зона, а за ней уже пророссийские боевики
«Подземные города переднего края»
Очередная смена, выдвигающаяся на позиции, надевает бронезащиту, проверяет оружие и направляется на наблюдательные посты и в секреты узкими лесными тропинками. На этот раз смену ведет сам ротный. Киевлянин, старший лейтенант по имени Владимир возглавляет подразделение более года - с весны 2016-го, после гибели от подрыва на противотанковом фугасе в районе промзоны капитана Петра Карташова, бывшего ротного. Поэтому заходили в лес и «отгрызали» метр за метром у противника территорию бойцы именно под командованием Владимира. Местность и специфику каждой позиции и наблюдательного пункта офицер знает до мелочей. Поэтому на первом же опорнике делает нагоняй бойцу за непродуманную инициативу: там, пользуясь непродолжительным затишьем, нарастили бруствер окопа мешками с песком. Мешки, чтобы вы понимали, - белого цвета.
- Тебя же теперь без бинокля будет видно даже слепому, - вроде и с улыбкой, но серьезно внушает офицер подчиненному. - А если нужно будет сектор стрельбы поменять или из окопа выскочить? Сможете через этот завал перелезть? Нет? Поэтому понемногу разбирайте демаскирующие элементы ....
И позиции на поверхности, как говорят, только верхушка айсберга. Только спустившись под землю, можно оценить размах и масштаб инженерных работ. Этот ВОП - целая сеть земляных туннелей, которые заканчиваются «куполами» СП. В полумраке переходов сразу и не сориентируешься, однако пехотинцы привычно расходятся по постам. На одном из них боец ??предыдущей смены заканчивает набивать патронами ленту для ПКМ.
- Все в порядке, командир. На той стороне немного пошумели, так пришлось их успокоить, - рапортует он, отставляя в сторону готовое к применению оружие.
Чужие здесь не пройдут...
Обязательное простреливание подходов к нашим позициям - необходимость. Ведь очередной огневой провокацией со своих позиций боевики могут отвлекать внимание наших бойцов от попытки проникновения на нашу территорию их ДРГ. Лесополоса для этого очень подходит.
- Мы потому здесь и окопались, что этот лес для боевиков был, как открытая калитка, через которую их диверсанты могли заходить в город. Поэтому в ходе боев на юго-восточных окраинах Авдеевки командованием было принято решение закрыть и этот участок. Вот наше подразделение, получив боевую задачу, метр за метром и перекрыло эту лесополосу, а затем углублялось дальше по фронту, приближаясь к трассе Донецк - Горловка. Сейчас мы стоим почти вплотную к дороге, - отмечает офицер.
Пока предыдущая смена заваривает себе в блиндаже чай, на дороге, разделяющей наши окопы и позиции боевиков, появляется... грузовик. И мимо нас в нескольких десятках метров по асфальту неторопливо проезжает КАМАЗ с синей «будкой» для пассажирских перевозок. Это везут на работу очередную смену работников Донецкой фильтрационной станции.
- Получается так, что рабочие ДФС проживают на той стороне - в Донецке, - говорит ротный. - Единственный подходящий путь к станции - между нашими позициями. Вода со станции идет и в Авдеевку, и в Донецк. Поэтому когда едет «вахтовка», наступает некое «водяное перемирие». Ну и когда проезжают патрули ОБСЕ, боевики превращаются в «мирных овечек». Бросают автоматы и под наблюдением международных наблюдателей начинают махать лопатами. Мол, строят укрепления от злых «укропов». Но только белые джипы наблюдательной миссии исчезают за горизонтом, они снова начинают стрелять.
На другом опорнике, где смена уже произошла, также ведут инженерные работы. Пока один боец ??стоит за турелью ДШК, другой упорно копает рядом грунт - достраивает укрытия. Ротный критически осматривает работу. Затем берется за ручки пулемета и водит стволом из стороны в сторону: амбразура вышла великоватой. Поэтому он объясняет подчиненным, как ее переделать, чтобы сектор обстрела остался подходящим, а вот отверстие бойницы, куда может попасть враг, уменьшить. Бойцы, не прекращая работу, рассказывают, как будут перекрывать и утеплять новый блиндаж, как будут делать гидроизоляцию, чтобы в период дождей окопы не превратились в ямы с водой. Командира уверяют, что успеют. Конечно, если боевики не решат атаковать.
HR-менеджмент по-армейски
К слову, общаясь с бойцами на позициях, замечаю одну важную деталь: солдаты не выглядят грустными или безучастными, как это иногда случается из-за длительного сидения в окопах. Даже когда выслушивают командирскую нотацию, ибо знают, что ротный прав. Все его установки нацелены на сохранение жизни солдат. Отмечу, что за год пребывания подразделения на одном из самых горячих направлений потери личного состава - минимальны. Есть только «300-е».
Ротный шутит, что он как бывший менеджер гражданской компании применяет навыки по управлению персоналом и в своем военном амплуа. Но в действительности такая смесь управленческого и командирского опыта и личной харизмы дает результат!
- Судите сами, если бы мне было безразлично это все, разве б я сменил кабинетную работу с зарплатой более 20000 на окопы? - говорит офицер. - Но время такое, что надо послужить Украине. Соответственно я стараюсь подобрать и людей с аналогичной ментальностью и образом мышления. Правила просты: я всегда с ротой без преференций для себя. В окопе с автоматом, на хозработах, на спортплощадке. Люди видят и берут пример. Хотя и сами уже давно сформировавшиеся личности с большим жизненным и боевым опытом.
HR-менеджмент ротного оказался действенным: «пассажиры» со склонностью к водке или к ненужным рефлексиям на каждый командирский приказ ушли отсюда. Остались бойцы, которым офицер беспрекословно доверяет - и в бою, и в быту. Пусть в подразделении есть определенный некомплект людей, но принцип «Лучше меньше, да лучше» в этом случае более приемлем. Есть люди, которые после демобилизации вернулись в роту, заключая контракт до конца особого периода. Были и такие, которых жалко было отпускать на заслуженный отдых. Как, к примеру, одного из командиров взвода старшину Антона. Ротный замечает, что тот - один из лучших бойцов, кого знал лично. Мужественный, отмечен несколькими государственными наградами, дважды ранен.
- А знаешь, почему нас порой называют «39-А»? - спрашивает офицер.
Пожимаю плечами, ведь объяснений может быть миллион.
- Не только потому, что мы когда-то относились к 39-му мотопехотному батальону. Коллеги из других подразделений считают нас нетипичными экс-тербатовцами: и дисциплина на высоте, и воюем умело ...
Замечу, что, несмотря на окопный образ жизни, быт пехотинцы обустроили себе вовсе не траншейный. Это второе местное правило: можешь и хочешь - сделай. Инициативу подчиненных ротный всегда направлял в русло креативности. Так, к примеру, посреди РОПа летом появилась спортивная площадка. Пользуясь паузами в боях, взрослые дяди стали подтягивать животы и накачивать мышцы.
Ну а заведение «В гостях у Кума» (так бойцы в шутку называют трехкомнатный блиндаж-кухню старшины роты) вообще стал чем-то вроде местного джентльменского клуба.
Сам «Кум» (это позывной старшины подразделения прапорщика Юрия С.) в тот день руководил процессом построения полевого банно-прачечного пункта. На строительстве «вкалывали» все свободные от службы на постах и ??даже те, кто только что сменился. Еще бы! Помыться с комфортом хотят все.
- Ребята некоторое время обсуждали, что надо мыться по-человечески. Но так, чтобы приступить к строительству, духа ни у кого не хватало. Летом спасались душевыми кабинками, - говорит прапорщик. - Командир, несколько дней послушав разные предложения, в конце концов «дал отмашку»: строим баню! Но если за определенный период не построите - берегитесь! Но если уж делать - то на совесть. Выкопали землянку, накрыли от обстрелов, поставили буржуйку с камнями, обшили стены войлоком, вывели вентиляцию. В предбаннике будет стоять стиральная машинка. Воду к ней подвели из специального бака. А электричество будет давать отдельный бензогенератор. За один заход смогут помыться и постирать вещи пять-шесть бойцов. Что при нашем ритме службы вполне достаточно.
Ближе к обеду со стороны окопов послышалась стрельба. Выясняется, боевики дали в нашем направлении несколько очередей из пулемета...
О «диванно-блиндажных экспертах» и логистике
Когда все утихает, бойцы наконец отдают должное старшинской кухне. На обед в тот день был борщ с мясом и макароны с тушенкой. Пригласили и нас. Готовит «Кум» действительно вкусно. В его блиндаже есть отдельная «кладовая» для хранения продуктов. И полки в ней не пустуют.
- Заметь, что готовится все это из того, что выдается на армейском продскладе. Волонтерских «балабасов» почти нет, - отмечает ротный. - И нам этого хватает! Я, к слову, искренне не понимаю тех, кто экспертно строчит в соцсетях, что мы здесь, на передовой, до сих пор «голые, босые и несчастные». Иногда это так раздражает, что вступаю в дискуссии, спорю. Люди в тылу почему-то не хотят видеть положительные изменения. Пусть они локальны. Из-за моих замечаний оппоненты называют меня «диванным воином». Ага! Я тогда отсылаю им фото из блиндажа. Обычно, после этого у моих оппонентов несколько уменьшается пыл огульно критиковать.
Офицер доказывает, что армейская логистика может работать, если командование ее контролирует. И не только командование, но и рядовые бойцы за это болеют и вовремя интересуются: «А где то, что нам полагается?»
- Хочешь вовремя все получать? Не ленись, пиши заявки, дергай тыловиков, - говорит «Ява». - Не позволяй им украсть хотя бы банку тушенки. Вы думаете, у нас не было вороватых типов? Были! Вычислили и так надавали по рукам, что теперь обеспечение болем-менее работает, как положено.
Впрочем, считает старший лейтенант Владимир К., конструктивное сотрудничество армии и волонтеров на данном этапе остается необходимым. Есть отдельные сегменты, которые государство еще не может обеспечить, потому что не хватает средств или таких предметов нет в номенклатуре, которая закупается централизовано. Как, например, цепи к бензопилам. Древесина, из которой строятся блиндажи и окопы, по сути, растет рядом. Но осколки и пули, застрявшие в стволах, буквально за считанные дни выводят инструмент из строя.
Рапира
От обеда и до вечера на удивление тихо. Вражеские стволы молчат. Даже с соседней «промки" не доносятся звуки боя. Поэтому все бойцы, имеющие на это право, «добирают» отдых. Как говорят, по 120 минут на каждый глаз. Кто-то чистит оружие. А старшина хлопочет возле бани. А когда темнеет, ротный дает команду сопроводить нас в обратном направлении.
- Простите, - говорит, - но ночью на позициях оставить не могу. Таков порядок.
Назад через лес мы идем с сержантом Русланом с позывным «Шаблезуб». Рядом с ним по тропе бежит ротная собака по кличке Рапира - всеобщая любимица и помощница бойцов.
- Мы ее подобрали щенком, - рассказывает солдат. - Наша рота тогда сопровождала противотанковые пушки МТ-12, вот и назвали Рапирой. Выросла настоящей фронтовой собакой: зря не залает, а вот на чужих реагирует мгновенно. Ходит со сменой на посты. А если дежурит с нами в окопах, то лучшего сторожа не найти. По ней можно ориентироваться, есть кто-то не наш вблизи или нет.
Боец рассказывает, что предшественник Рапиры погиб от пули снайпера боевиков. Вражеский стрелок «развлекался»: не убил животное сразу, а всадил в него раз за разом несколько пуль. Стрелка-изверга тогда «успокоили», но четвероногого друга потеряли.
Владимир Скоростецкий, "Народная армия"
