Каким должен быть путь реинтеграции Донбасса после освобождения от оккупантов?
Собираем опыт «братьев по несчастью»
Украина — не единственная страна в мире, перед которой стоит задача реинтеграции людей с оккупированных территорий. «Восточный вариант» пообщался с иностранными экспертами и исследовал опыт трех разных стран — Грузии, Азербайджана и Молдовы.
Их опыт нельзя считать полностью успешным, однако он наталкивает на размышления о том, что нас может ожидать при том или ином сценарии реинтеграции.
Грузия
Людям с оккупированных территорий дают большую грузинскую ценность
В Грузии после конфликтов при активной поддержке и прямом вмешательстве Российской Федерации образовались так называемые «республики» «Абхазия» и «Южная Осетия». В международных документах ООН эти территории считаются частью Грузии, и только Россия и еще несколько стран, таких как Никарагуа, Сирия и Венесуэла признали «независимость» так называемых «республик».
В Грузии, как и в Украине, есть линия разграничения с оккупированными территориями, а грузинские власти уже много лет имеют ту же дилемму: как реинтегрировать мирное население Абхазии и Южной Осетии.
Один из самых успешных шагов в этом направлении — бесплатная грузинская медицина для людей из Абхазии и Южной Осетии, имеющих грузинский паспорт. В Грузии считают свою реформированную медицину большой ценностью.
Здесь может возникнуть замечание: в Украине тоже бесплатная медицина и люди с оккупированных территорий могут приехать в украинскую больницу за помощью.
Но в действительности в Грузии действует государственное медицинское страхование, которое зависит от уровня доходов. Чем меньше доход, тем больше расходов на лечение покрывает государство. А определенным категориям людей, в том числе пенсионерам — ВСЕ медицинские услуги предоставляются бесплатно. В том числе и операции.
Арчил Сихарулидзе
Именно это государственное медицинское страхование является доступным для всех грузин, в том числе и с оккупированных территорий.
Чтобы обеспечить доступ к медицине Грузия даже построила возле Абхазии больницу. В первую очередь — это забота о людях почтенного возраста, которым трудно преодолевать большие расстояния. А до Тбилиси из Абхазии ехать около 400 км.
«Часто для безопасности людей работники больницы не вписывают их фамилии в журналы приема, чтобы у этих людей не было проблем на территории так называемых республик», — пояснил в комментарии «Восточному варианту» грузинский политолог, лектор Тбилисского государственного университета Арчил Сихарулидзе.
И хотя официально грузинская власть дает бесплатную медицину только гражданам Грузии, но в больницах принимают всех жителей оккупированных территорий.
Во время пандемии коронавируса оккупационная власть закрыла пункты пропуска со своей стороны — еще одна параллель с реалиями оккупированной части Донбасса.
«Люди, которые хотели получить качественную медицинскую помощь на территории Грузии, не могли пройти через линию разграничения и просто умирали», — говорит Арчил Сихарулидзе.
Гела Васадзе
Другой грузинский политолог Гела Васадзе говорит, что в нормальных условиях проблем с пересечением линии разграничения нет ни у кого — в том числе и у людей без грузинского паспорта.
«С нашей стороны никаких препятствий нет. У нас безвизовый режим с Россией, а те, кто проходят, носят в основном российские паспорта. У кого есть грузинский паспорт, то вообще без проблем», — говорит Гела Васадзе.
В частности можно выделить две основные позиции:
1. Грузии нужно налаживать межкультурные связи с людьми, проживающими на оккупированной территории.
2. Реинтеграция невозможна, пока на оккупированных территориях присутствует Россия.
«Инициативы, касающиеся налаживания культурно-личностных отношений между людьми, сильно критикуются обществом и националистами. В частности, резкие протесты вызвали инициативы о возможности путешествовать гражданам Грузии в Абхазию и Южную Осетию», — отметил Арчил Сихарулидзе.
По его словам, политическая борьба в Грузии в последние годы проходит под слоганами о предателях и необходимости победы, а не о том, как наладить отношения и сдвинуть процесс реинтеграции с мертвой точки.
«Нынешняя власть и западные партнеры Грузии говорят о необходимости реинтеграции территории и налаживании связей. Если мы считаем, что там проживают граждане Грузии, то мы должны обеспечивать гарантии их прав», — добавил Арчил.
Зато Гела Васадзе говорит, что в Грузии есть законодательные инициативы для реинтеграции оккупированных территорий. И по его словам, они бесполезны и не могут быть реализованы, пока на оккупированных территориях присутствует Россия.
На вопрос о культурных инициативах Грузии Гела ответил:
«В 2006-2007 годах было масштабное строительство в Южной Осетии: открывались предприятия, кинотеатры, культурные центры. Вплоть до 2008 года осетины, жившие с другой стороны, переходили, работали и отдыхали в Грузии. Однако, это не помешало произойти оккупации».
Политолог отметил, что сейчас гражданское общество не проявляет ненависти ни к осетинам, ни к абхазам.
Азербайджан
«Добро пожаловать домой»
В 1987 году между Азербайджаном и Арменией началась война за контроль над Нагорным Карабахом. Тогда в Нагорно-Карабахской области армянское население преобладало над азербайджанским, и среди общественности в Нагорном Карабахе были люди, готовые к диалогу с центральной властью Азербайджана. Однако, в 1990-1992 годах эти люди претерпели достаточно сильное давление.
Среди лидеров протестного движения, которые были готовы вести переговоры с официальным Баку, произошли загадочные смерти, и на первый план вышел тогда еще мало кому известный Роберт Кочарян. Позже он стал вторым президентом республики Армения. Кочарян долгое время был одним из лидеров арцахского движения, боровшегося за выход Нагорного Карабаха из состава Азербайджана и присоединение к Армении.
Азад Исазад
«Предыдущие лидеры были для азербайджанцев тоже в определенной степени сепаратистами, но это были люди с умеренными взглядами и готовые на диалог. После того как их не стало физически, к власти пришел непримиримый Роберт Кочарян, который пользовался поддержкой националистов из Еревана. Конфликт перешел в горячую фазу», — рассказал журналисту «Восточного варианта» азербайджанский военный эксперт Азад Исазаде.
До 1994 года шли интенсивные бои, в результате которых Азербайджан полностью потерял контроль сначала над Нагорно-Карабахской областью, а затем еще и над семью прилегающими районами.
«После поражения подавляющее большинство населения Азербайджана придерживалась мнения, что на территории Нагорного Карабаха живут граждане Азербайджана армянской национальности. Да, среди них есть преступники, да, среди них есть люди, которые приехали из Армении и других стран, но мы их рассматривали как своих граждан. Мы понимали, что проводить этническую чистку, которую они провели, мы не будем», — отметил Азад Исазаде.
В ноябре 2020 Азербайджан и Армения подписали мирное соглашение, которое в Азербайджане назвали «освобождением от оккупации». По факту Азербайджан освободил часть территорий, которую потерял во время первой карабахской войны.
Во время горячей фазы войны многие покинули свои дома. Большинство домов не подверглись бомбардировке и уцелели. Теперь Азербайджан готов принять людей, которые стали беженцами во время войны, чтобы они вернулись домой. Причем это касается не только азербайджанцев, но и армян.
Азад Исазад
Еще раз: Азербайджан считает Армению захватчиком, который долгое время оккупировал их территорию. На этой территории проживали армяне, которые вынуждены были покинуть дом и бежать, в том числе и в Армению. И после фактической деоккупации Азербайджан готов принять этих людей на территории, которую считает своей.
Но не все так просто. У мирного населения, которое проживало на территории Нагорного Карабаха во время присутствия Армении, в основном армянские паспорта. А определить, кто из них уроженец Нагорного Карабаха, а кто посторонний, довольно сложно.
«Сейчас человек может быть уроженцем Ливана, Сирии или Еревана, но прописан в Нагорном Карабахе. Такого человека мы не рассматриваем как гражданина Азербайджана. Он прописался там уже после оккупации, и если он хочет принять гражданство Азербайджана, то должен сделать это по другому механизму как иностранный гражданин, который просит гражданства Азербайджана. Те же граждане, которые родились на территории Нагорного Карабаха в советский период или после, должны иметь облегченную систему принятия гражданства», — отметил эксперт.
Таким образом, для получения гражданства Азербайджана по упрощенной процедуре человеку нужно доказать, что он жил на территории Нагорного Карабаха в оккупации. Конечно, гражданство не смогут получить люди, которые совершали военные преступления.
Кроме того, азербайджанское правительство допускает формирование на территории Нагорного Карабаха местной милиции, которая состояла бы из граждан армянской национальности. А в муниципалитетах населенных пунктов, где живут армяне, также будут работать армяне. Хотя, стоит отметить, эти механизмы только озвучиваются властью и еще не реализованы в полной мере.
Большой проблемой для возвращения людей в их дома и их реинтеграции является большое количество мин на территории Нагорного Карабаха и прилегающих районах.
За пол года после подписания мира Армения дала Азербайджана карту только одного района. Его территория составляет чуть более 100 кв. км, а количество мин, указанных на карте, — 97 тысяч. Около 1 тысячи мин на 1 кв. км. Всего Азербайджан освободил семь оккупированных районов. Таким образом еще шесть остаются полностью не разминированными.
«Я, как обычный гражданин, не член правительства, думаю, что наша задача создать на освобожденных территориях высокий уровень жизни с развитой инфраструктурой: со школами, с рабочими местами, с газификацией, электрификацией, и в частности, с развитием туризма. Тогда наши соседи видели бы разницу. Непризнанные территории не могут интегрироваться ни в какое общество, не могут привлекать инвестиции, не могут развиваться. То же самое касается и Украины. Уже сейчас мы можем наблюдать по видео и по фото разницу между не оккупированным Мариуполем и оккупированным Донецком», — отметил Исазаде.
По его словам, азербайджанцы никогда не относились плохо к людям, которые вели мирный образ жизни на территории Нагорного Карабаха. В том числе и к армянам.
«Нет плохих наций — есть плохие люди. Я представитель старшего поколения, родился в Советском Союзе, прошел комсомол, мне уже сейчас за 60. У меня были одноклассники армяне, однокурсники армяне, друзья тоже армяне. Я их до сих пор считаю своими друзьями. Жизнь нас развела, контакты потерялись, но я бы с удовольствием с ними встретился. То есть конкретной вражды на межличностном контакте нет.
Здесь есть определенная вражда власти, даже если точнее сказать, настороженность. Стереотипы азербайджанцев относительно армян и наоборот примерно одинаковы. Все то, в чем обвиняют армяне азербайджанцев, можно услышать и от азербайджанца об армянах. Но это не на уровне кровожадной вражды. И это показывает общий бизнес армян и азербайджанцев, проживающих в Украине и в России, или где-то еще. Более того за пределами Армении и Азербайджана мы слышим о межнациональных браках. Говорить о глубинной вражде не приходится. Но безусловно эти тридцать лет межгосударственной вражды сказались на гражданском обществе тоже», — пояснил Азад Исазаде.
Если отношение азербайджанцев к своим людям, что жили под оккупацией, захватывает и вызывает уважение, то отношение к Армении как к государству в геополитическом смысле откровенно удивляет.
Уже после подписания мира на газопроводе из России в Армению происходили ремонтные работы, и более месяца газопровод не работал. Тогда Азербайджан позволил, чтобы через его территорию транзитом газ прошел на территорию Армении.
В Азербайджане считают, что они могут себе это позволить, потому что они победили Армению, а «лежачего не бьют».
Теперь представим, что Россия страдает от недостатка жизненно важного ресурса и его обеспечение исключительно в руках Украины. Помогли бы мы агрессору?
Молдова
Жизнь на «два лагеря»
С правовой точки зрения у Молдовы нет определения Приднестровья как оккупированной территории. Но есть решения Европейского суда по правам человека, с которыми Россия признается ответственной за состояние дел в Приднестровском регионе.
Также 2 мая 2017 Конституционный суд Молдовы признал неконституционным пребывание на территории Молдовы российского военного контингента и определил, что около 11% территории Молдовы являются оккупированными. Но это судебное решение еще не легло в основу ни одного закона.
Еще в 2005 году Молдова приняла закон и основала «автономное территориальное образование с правовым статусом» Приднестровье. Высший законодательный орган — Верховная Рада с правом принятия законов на местном уровне. Полномочия этой Верховной Рады и функции исполнительного органа в Приднестровье определяются на основе переговорного процесса. Суды, прокуратура, управление внутренних дел должны действовать в рамках единой молдавской системы правоохранительных органов. Также Приднестровье имеет право на собственную символику.
То есть Молдова соглашается на особый статус Приднестровья. Тогда как там молдавский закон не признают и заявляют, что стремятся к независимости и дальнейшей интеграции с Россией. А с Молдовой Приднестровье готово вести переговоры «как государство с государством».
Артем Филипенко
«По состоянию на сегодня вся власть в Приднестровье принадлежит одной экономической структуре, а именно холдингу "Шериф". Он фактически является монополистом на рынке телекоммуникаций и нефтепродуктов в Приднестровье, ему принадлежит ряд крупных предприятий в Приднестровье. На последних выборах, состоявшихся в ноябре прошлого года, все избранные депутаты связаны с холдингом. Поэтому оппозиции как таковой в Приднестровье нет», — говорит эксперт Национального института стратегических исследований Артем Филипенко.
Поскольку Приднестровье отмечает, что хочет быть частью России, своими действиями местные власти копируют законы РФ. В 2007 году приняли закон о противодействии экстремистской деятельности с введением соответствующей статьи в уголовном кодексе. Уже есть первые уголовные дела против людей, которых в Приднестровье считают экстремистами.
Приднестровье. Остатки укреплений на берегах Днестра до сих пор напоминают о войне в 1990-х годах / Фото DW
Например, открыли уголовное дело против журналистки Ларисы Калик, уроженки Тирасполя, за книгу «Год молодости». В книгу вошли анонимные интервью людей, которые прошли приднестровскую армию. Лариса Калик была вынуждена покинуть Молдову вообще, поскольку ей угрожала тюрьма.
Есть также данные о том, что приднепровскую пару пенсионеров осудили на три года за негативные высказывания в адрес президента Приднестровья.
В Молдове считают, что на землях Приднестровья живут их граждане. При этом большой процент граждан там имеет несколько паспортов.
«Я лично знаю девушку, которая по приднестровскому паспорту заезжала в Приднестровье. У нее был молдавский паспорт по которому она жила и работала в Республике Молдова. И у нее был российский паспорт, по которому она в конце концов уехала в Россию. Это общепринятая практика. В Молдове есть много людей с двойным или тройным гражданством», — объясняет Артем Филипенко.
Артем Филипенко
До карантина жители Приднестровья не имели особых ограничений в передвижении. Конечно, кроме тех, кого Молдова считает преступниками. Но это не касается мирного населения.
«Вполне нормально, когда граждане Молдовы с правого берега живут в Приднестровье. Есть даже случаи, когда полицейские работают в Молдове, а живут на левом берегу. Или даже ветераны войны 1992 (воевавших на стороне Молдовы, — ред.). То есть вполне нормально жить в Приднестровье, а работать в Молдове», — отметил Артем Филипенко.
По его словам, это связано с тем, что в Приднестровье закупают российский газ и продают своим потребителям по цене в три раза меньше, чем Молдова. И благодаря этому коммунальные услуги на левом берегу значительно дешевле, чем на правом.
Тирасполь — столица непризнанной "Приднестровской Молдавской Республики" / Фото DW
Когда началась пандемия, Приднестровье вообще запретило передвижение через границу. Сначала пропускали по спецпропускам, а потом отменили и их. Соответственно люди, которые живут на территории Приднестровья, а работают на территории Молдовы за большую зарплату, оказались в ловушке.
Они должны были выбирать: или оставлять жилье и работать на территории Молдовы, или оставаться дома в Приднестровье, но бросать работу в Молдове. Когда фактически за один день предупредили об отмене пропуска на левый берег Днестра, люди начали протест. Руководителя этой акции протеста Геннадия Чорбу арестовали.
«Разные социологические исследования показывают, что от 2% до 5% жителей Приднестровья стремятся к объединению с Молдовой, все остальные допускают возможность объединения с Россией. При том, что сегодня Евросоюз является главным торговым партнером Приднестровья. Треть экспорта приходится на Евросоюз. И при всем этом граждане Приднестровья считают лучшим партнером РФ», — отметил Артем Филипенко.
Гражданское общество Молдовы, по словам эксперта, сдержанно относится к людям из Приднестровья. На первый план выходит экономический вопрос — где есть работа, там человек и останется.
«Например, советница бывшего президента Молдовы сначала несколько лет работала в Приднестровье на телевидении, при этом переехала туда из Молдовы, а затем переехала в Молдову и работала советницей президента. Это такой негласный консенсус», — добавил Артем Филипенко.
Как не повторить чужие ошибки?
Артем Филипенко определил основные моменты из опыта Молдовы, на которых Украине стоит поучиться.
Первое: Украина не должна признавать сепаратистов стороной переговоров. Это сделала Молдова под давлением России. То же самое Россия требует от Украины — признать «внутренний конфликт»: «садитесь, договаривайтесь, а мы — посредники».
«Как только это произойдет, будет вечно замороженный конфликт, который не будет решаться никак», — говорит Артем Филипенко.
Второе: сопровождать свои планы экономического развития подконтрольной территории на Донбассе массивной информационной кампанией.
«Информационно-культурную политику никто не отменял. Наша задача — перебить российское информирование», — отметил эксперт.
Третье: в Молдове, несмотря на длительный процесс урегулирования конфликта, до сих пор нет стратегии реинтеграции.
«Россия стремится навязать Молдове автономию Приднестровья. Эта модель может быть использована и в Украине. Нам нужно отвечать мощной стратегией реинтеграции», — считает политолог.
Он добавил, что приднестровский конфликт является самым релевантным для Украины из всех конфликтов. И является определенным отражением того, что будет с нами, если мы пойдем по пути Молдовы.
Проєкт реалізується онлайн-виданням "Східний Варіант" за фінансової підтримки Міністерства закордонних справ Чеської Республіки в рамках Transition Promotion Program. Погляди, викладені у цьому матеріалі, належать авторам і не відображають офіційну позицію МЗС Чеської Республіки.
